ФОТО: © Depositphotos/YevgeniySam25
Подведение этих итогов и понимание состояния российской экономики имеют значимость для Казахстана, поскольку, вопреки поляризации в политических взглядах, Россия и Казахстан имеют по-прежнему тесное экономическое взаимодействие. Это взаимодействие предопределяет подверженность казахстанской экономики шокам со стороны российской. При этом из-за введенных против России санкций произошло серьезное изменение как самих шоков, так и каналов их влияния на экономику Казахстана.
Состояние экономики России на начало 2023 года
Макроэкономические показатели России за 2022 год продемонстрировали уровни лучше ожиданий, превзойдя даже наиболее оптимистичные оценки МВФ от октября 2022 года. В то время как МВФ прогнозировал снижение российской экономики в 2022 году на 3,4%, Росстат отчитался о падении российской экономики всего на 2,1%.
Тем не менее за оптимистичной оценкой ВВП Росстата скрывается серьезное падение отдельных секторов экономики. Предварительные данные Росстата за 2022 год демонстрируют, что экономический рост России фактически был обеспечен за счет тех отраслей экономики, которые основаны на внутренних ресурсах страны и мало зависят или не зависят от внешнего сектора. В частности, рост показали сектора сельского хозяйства, строительства, информации и связи, государственного управления, добычи полезных ископаемых.
При этом за общими индексами по секторам скрывается более сильное падение в отдельных подсекторах российской экономики, выпускающих продукцию двойного назначения и в смежных с ними отраслях, попавших под санкции. Например, несмотря на то что общий показатель оптовой и розничной торговли в России вырос на 6,4% в 2022 году к 2021-му, торговля автотранспортными средствами упала на 25,7%. Аналогично общий индекс транспортировки и хранения России вырос на 18%, но отдельно деятельность воздушного транспорта упала на 11,9%. Наиболее заметно данный эффект агрегации в общем показателе наблюдается в обрабатывающей промышленности, где некоторые виды экономической деятельности просели более чем на 30%, хотя выпуск всей обрабатывающей промышленности снизился только на 1,3%.
Отдельные виды экономической деятельности обрабатывающей промышленности, в наибольшей степени пострадавшие в 2022 году
|
Наименование подсектора
|
Изменение реального выпуска в %, 2022 год к 2021 году
|
|
Производство табачных изделий
|
-7,1
|
|
Производство текстильных изделий
|
-8,3
|
|
Обработка древесины и производство изделий из дерева
|
-12,5
|
|
Производство химических веществ и химических продуктов
|
-3,8
|
|
Производство автотранспортных средств, прицепов и полуприцепов
|
-44,7
|
Источник: Доклад о социально-экономическом положении России, январь-декабрь 2022, Росстат
Вдобавок годовые показатели сглаживают падение, наиболее заметно проявившееся именно во втором полугодии 2022 года. К примеру, производство лекарственных средств за 2022-й выросло на 8,6% к 2021 году, но только по итогу декабря 2022 падение выпуска здесь составило 30,7%.
Изменение ИФО отдельных видов экономической деятельности обрабатывающей промышленности России, в % к аналогичному месяцу предыдущего года
Источник: данные Росстата
Таким образом, общая картина показателей агрегирует детали того, что далеко не все сектора российской экономики пережили благополучно санкционный шок, как это принято считать. Наоборот, удар испытали как раз те сектора экономики России, которые производили товары наиболее высокого передела (товары с высокой добавленной стоимостью). Другими словами, то, что в России некоторые называют «успешной адаптацией к санкциям» и «трансформацией», судя по статистическим данным, является обычной «примитивизацией» экономики, означающей технологическое упрощение производств. Понимание этого позволяет не впадать в иллюзии относительно устойчивости российской экономики к санкциям. Это, в свою очередь, дает возможность трезво оценить перспективы российской экономики.
Экономика России: перспективы на текущий год
Перспективы двух драйверов российской экономики – сектора строительства и экспорта энергоресурсов - складываются более негативно в 2023 году.
Экспорт энергоресурсов и налоговые поступления под угрозой
Западные санкции против России, затрагивающие нефтяной сектор, были введены только в конце 2022 года, а потому не могли оказать существенного давления на российскую горнодобывающую отрасль сразу. В частности, страны ЕС приняли решение отказаться от импорта российской нефти по морю только с 5 декабря 2022 года. Хотя США и Австралия ввели данные запреты раньше – еще в марте 2022-го. Однако США в отличие от ЕС не является ключевым покупателем нефти России. Поэтому данная санкция со стороны США выступила «символическим» запретом. В дополнение к эмбарго на российскую нефть по морю страны G7 согласовали потолок цен на российскую нефть на уровне $60 за баррель с возможностью его корректировки – также с 5 декабря 2022-го.
Хотя России в ответ на данные санкции удалось переориентировать часть экспорта нефти на восток, в Китай и Индию, страна столкнулась с логистическими проблемами. Судну, отправляющемуся в путь из России в Китай (обыкновенно поставки разгружаются в портах провинции Шаньдун) и обратно требуется 123 дня, путь туда и обратно от Балтийского побережья до западного побережья Индии требует 66 дней. В итоге среднее время отгрузки российской нефти выросло в три раза в конце 2022 года по сравнению с 2021-м. Это привело к нехватке танкеров для России, особенно в условиях, проблем со страхованием ввиду введенного потолка цен на нефть. Решение логистических проблем, с которыми сталкивается Россия при экспорте энергоресурсов, требует больше времени. Следовательно, в 2023 году российская нефтяная отрасль может подвергнуться испытанию.
Однако не стоит переоценивать масштаб падения экспорта нефти России. Часть нефтяного экспорта – по трубопроводу – не подверглась санкциям. Одновременно спрос на нефть со стороны «открывшегося» Китая способно нивелировать снижение спроса со стороны ЕС. Так, по данным МЭА, в январе 2023 года Россия увеличила экспорт нефти и нефтепродуктов, вопреки вступившим в силу санкциям, на 300 тыс. барр в сутки по сравнению с декабрем 2022 г. Добыча же нефти в России в январе 2023-го, по сообщению МЭА, оказалась лишь на 160 тыс. баррелей в сутки ниже, чем до начала войны в Украине. Таким образом, текущие данные дают основания полагать, что эффект от санкций в виде снижения налоговых поступлений в бюджет России в 2023 году может быть ограниченным. Пока в январе 2023 года налоговые поступления от российской нефтяной отрасли сократились на 48% в годовом выражении – это являлось следствием сокращения именно цен, а не объемов экспорта нефти.
В целом масштабы падения нефтяного сектора России в 2023 году – сфера высокой неопределенности, поскольку многое зависит от политических решений крупных игроков – ОПЕК, США и Китай. Если ОПЕК пытается поддерживать высокие цены, то США пытается снизить цену нефти за счет увеличения предложения нефти из стратегических резервов страны. Состояние китайской экономики – основополагающее со стороны спроса на нефть. В свою очередь, Россия в ответ на потолок цен на нефть уже в январе 2023 года объявила о сокращении добычи нефти в марте 2023-го на 500 тыс. барр. в сутки. Непредсказуемость поведения данных игроков накладывает ограничения на возможности долгосрочного прогнозирования состояния нефтяной отрасли России. Невозможность предсказывания в свою очередь требует постоянного отслеживания ситуации на рынке нефти.
Сектор строительства столкнется со снижающимся спросом населения
Рынок недвижимости и, как следствие, сектор строительства России также в 2023 году может подвергнуться серьезному испытанию. Если в начале 2022 года цены на недвижимость ежемесячно росли на 2–3%, то уже с марта-апреля 2022 года цены на недвижимость стали замедляться ввиду резкого сокращения спроса на жилье. Чтобы сохранить маржинальность сектора недвижимости, с лета 2022 года застройщики массово стали запускать программы субсидирования ипотеки по околонулевым процентным ставкам (0,01%), включая в цену квартир те компенсации недополученных процентов, которые они выплачивали банкам. Данная схема позволила замаскировать снижение спроса и нивелировать корректировку цен вниз на первичном рынке жилья.
Но снижение спроса на недвижимость нашло отражение в статистике по ипотеке России. По данным Frank RG, ежегодно анализирующего состояние ипотечного рынка России, в 2022 объем выданных ипотечных займов снизился на 16% по сравнению с 2021 годом. При этом доля ипотеки с государственной поддержкой составила 48% от объема выданных кредитов – это на 19 п.п. больше, чем в 2021. Однако уже в 2023 году подобные схемы поддержки спроса и цен на рынке недвижимости будут невозможны ввиду мер Банка России.
В частности, 22 февраля 2023 года Банк России сообщил, что повысит до 50% уровень резервирования по кредитам, ставка по которым ниже среднерыночной. Кроме того, регулятор с 1 мая 2023 года увеличит макропруденциальные надбавки для высокорискованных ипотечных кредитов, в первую очередь в сегменте ипотеки по договорам участия в долевом строительстве. Данные ограничения сделают невыгодным сотрудничество БВУ с застройщиками по выдаче льготных ипотечных займов. Поэтому сектор недвижимости может столкнуться с серьезным снижением цен и спроса уже в этом году.
Возможности стимулирования экономики России ограничены
Очевидно, что в складывающихся условиях макроэкономическая политика России должна быть стимулирующей. Однако возможности стимулирования экономики России как инструментами фискальной, так и инструментами монетарной политики ограничены в текущем году.
Так, фискальная стимулирующая политика должна характеризоваться увеличением государственных расходов и/или снижением налоговой нагрузки. Но война России в Украине дополнительно увеличивает затраты государственного бюджета. Одновременно сокращаются налоговые поступления как на фоне снижения деловой активности в отдельных отраслях, так и на фоне введенного потолка цен на нефть. Попытки российских органов власти застраховаться от существенного снижения налоговых поступлений находят выражение в принятии нерыночных фискальных мер, которые, наоборот, играют роль рестриктивных, а не стимулирующих. В частности, правительство России обсуждает возможность взимания «добровольных» взносов с крупного бизнеса. Данная мера снижает стимулы предприятий выходить на положительный финансовый результат. В итоге фискальную политику России нельзя назвать стимулирующей.
В этих условиях важной мерой поддержки экономики становятся мягкие монетарные условия. Снижение потребительского спроса на фоне оттока населения позволило ЦБ России поэтапно снижать ключевую ставку вплоть до 7,5% во второй половине 2022 года. Свободное движение капитала и плавающий обменный курс национальной валюты – два основных атрибута инфляционного таргетирования – исчезли на фоне введенных против России санкций. Это позволило ЦБ России применять снижение ключевой ставки без опасений разворота инфляции. Тем не менее инфляционная ситуация в 2023 году может складываться менее благоприятно. Об увеличении проинфляционных рисков в 2023-м заявляет Банк России в рамках Доклада о ДКП (февраль 2023). В ближайшие месяцы Банк России ожидает снижения инфляции в стране, но только за счет эффекта высокой базы (высоких темпов инфляции в феврале-марте 2022-го). Однако в последующем повышенные инфляционные ожидания населения могут усилить потребительскую активность.
Одновременно угрозу для инфляции в России несет рынок труда, в котором уже сейчас проявляется нехватка квалифицированных кадров. Дефицит рабочей силы на рынке труда может подстегнуть рост заработных плат, который впоследствии будет перенесен в цены производителями. Риски разворота инфляции могут ограничить возможности Банка России продолжать стимулирующую денежно-кредитную политику. Хотя конечное решение будет зависеть от независимости ЦБ и его цели.
Влияние состояния российской экономики на Казахстан: старое и новое
Россию и Казахстан связывает общее экономическое взаимодействие, определенное правилами ЕАЭС. Данное интеграционное объединение подразумевает свободное движение товаров, услуг, капитала и рабочей силы между странами-участницами. Эта свобода, в свою очередь, «открывает» экономику Казахстана и шокам со стороны российской. Конечно, вопрос самого участия Казахстана в ЕАЭС – тема для отдельной дискуссии, но пока мы в нем, мы должны научиться выстраивать взаимодействие с Россией с учетом санкций против этой экономики и иметь под рукой макроэкономические инструменты, позволяющие минимизировать негативное влияние от взаимодействия двух стран. Для этого необходимо понимать то, как российская экономика влияет на Казахстан.
На данном этапе можно выделить два краткосрочных канала влияния экономики России на Казахстан – торговый канал и канал обменного курса.
Канал обменного курса требует отдельного самостоятельного анализа, который не умещается в рамки данной статьи. Возможно, мы рассмотрим этот канал в рамках отдельного полноценного исследования. Пока же отметим только то, что с начала войны России в Украине курс USD/KZT начал демонстрировать постепенное «открепление» от динамики курса рубля к доллару США.
И в настоящей статье мы сконцентрируемся на рассмотрении торгового канала. Данный канал существовал и раньше. Однако санкции против России и риски вторичных санкций поменяли потоки экспорта и импорта отдельных категорий товаров между Россией и Казахстаном. В частности, снизился импорт автомобилей из России в Казахстан, что коррелирует со снижением выпуска в автомобильной промышленности России. В целом серьезное падение претерпел импорт из России в Казахстан не только автомобилей, но и промышленных машин, электронного оборудования.
Изменение импорта из России в Казахстан по отдельным товарным позициям 84–87 ТН ВЭД в 2022 году по сравнению с 2021 годом. В % к соответствующему месяцу предыдущего года
Источник: БНС АСПР РК
В противовес падению импорта из России серьезно увеличился наш экспорт туда отдельных товаров, например смартфонов. В краткосрочном периоде такая адаптация торговли к санкциям была ожидаемой с учетом разрешения Россией «параллельного импорта». Тем не менее ужесточение торговых санкций западных стран вынуждает задуматься о рисках для Казахстана от реэкспорта в долгосрочном периоде, о способах защиты от вторичных санкций и увеличения прозрачности торговых взаимоотношений с Россией. Последнее особенно важно на фоне закрытия Федеральной таможенной службой России данных о внешней торговле. Ввиду закрытости информации многие западные СМИ уже лишь по обрывочной информации причисляют Казахстан к числу стран, которые помогают России обходить западные санкции. Это притом, что Казахстан увеличил экспорт в Россию в 2022 году только на 25% по сравнению с 2021-м, что укладывается в привычную динамику торговли между странами. Для сравнения, в 2022 году Армения увеличила экспорт в Россию в 2,87 раза, Кыргызстан – в 2,5 раза по сравнению с 2021 годом.
Но более сложным и потому требующим особого внимания является канал макроэкономической политики. В частности, ранее монетарная политика Банка России имела тенденцию, за счет импорта инфляции из России в Казахстан, коррелировать с монетарной политикой Казахстана. Однако на данный момент санкции отрезали Россию от доступа к международному капиталу. Свободное движение капитала – одно из условий традиционного инфляционного таргетирования в рамках трилеммы ДКП - для российской экономики уже не соблюдается. Более того, в России принято «бюджетное правило», которое де-факто регламентирует условия проведения Банком России и Минфином валютных интервенций. Данные интервенции не имеют целью поддерживать курс рубля фиксированным на одном уровне, но имеют целью «корректировать» курс рубля под цели максимизации налоговых поступлений в бюджет России.
В отсутствие свободного движения капитала и свободно плавающего курса национальной валюты проводимая монетарная политика России более не может быть определена в качестве «инфляционного таргетирования» в привычном понимании, а потому движения монетарной политики Казахстана и России отныне могут сильно отличаться. Это ставит точку в процессах согласованности макроэкономических политик, которая декларировалась в Договоре о ЕАЭС. Хотя следует заметить, что уже в 2014 году, после аннексии Крыма, в условиях санкций Россия в экономической политике выбрала для себя путь протекционизма и импортозамещения, и уже тогда направления макроэкономических политик стран - участниц ЕАЭС стали отдаляться. В текущих же условиях уже неудивительно, что оппортунистическое поведение стран при осуществлении национальной макроэкономической политики может стать лейтмотивом ЕАЭС, а решения наднациональных органов ЕАЭС будут иметь лишь декларативный характер.
Так, например, Высший евразийский экономический совет ЕАЭС еще 9 декабря 2022 года принял решение о создании нового формата финансирования проектов промышленной кооперации. В качестве механизма финансирования определено субсидирование из бюджета ЕАЭС процентных ставок по кредитам и займам, выданным на реализацию кооперационных проектов. Однако реализация этого механизма сталкивается с множеством противоречий: разности бизнес-циклов экономик, процентных ставок, налоговых режимов, приоритетных для поддержки отраслей и т.д. Помимо этого для предприятий, участвующих в кооперации с российскими предприятиями, высоки риски попадания под вторичные санкции. Например, нероссийские предприятия кооперационных проектов могут быть использованы российскими участниками в качестве покупателей различных комплектующих, которые являются санкционными. Кроме того, в этом году российский бюджет планируется свести с дефицитом, который, судя по текущей динамике, будет не временным, а перманентным. Поэтому возникает вопрос, а насколько реализуема данная инициатива?
С «отдалением» и уменьшением роли монетарной политики России для Казахстана повышается, тем не менее, значимость российской бюджетно-налоговой политики, поскольку «наполнение» российского бюджета сейчас является основополагающим фактором для курса российского рубля, который, в свою очередь, определяет ценовую выгоду импорта российских товаров в Казахстан. Курс рубля определяет конкурентоспособность отечественных производителей по цене по сравнению с российскими. Особенно важно это в сфере производства продовольственных товаров.
В целом макроэкономическая политика Казахстана складывалась исходя из привычных связей российской и отечественной экономики, из привычных каналов взаимовлияния. Процесс настройки новых инструментов в новых условиях взаимодействия для Казахстана усложняется «неожиданными», зачастую политически мотивированными и далеко не всегда рыночными решениями, принимаемыми российскими властями.
К таким мерам, например, можно отнести решение России взимать добровольный «налоговый» взнос с российского бизнеса. С одной стороны, это положительный фактор для Казахстана, делающий более привлекательным для российского бизнеса перемещение юридического лица в Казахстан. С другой стороны, казахстанский рынок – довольно малый по емкости, что ограничивает возможности Казахстана воспользоваться складывающимся преимуществом, привлекая наиболее высокотехнологичные компании. Речь идет о возможности обеспечить релоцированный бизнес в Казахстане, с одной стороны, достаточным спросом, а с другой - квалифицированными кадрами. При этом приход российского бизнеса увеличивает нагрузку на инфраструктуру Казахстана. Еще в прошлом году логистика РК показала свою неготовность встретить указанную нагрузку.
Таким образом, в складывающейся новой обстановке решающей с точки зрения эффективности макроэкономической политики Казахстана становится способность органов власти гибко реагировать именно в краткосрочном периоде. Основа для этого - понимание «новых» каналов воздействия российской экономики на казахстанскую и разработка различных сценариев влияния.
